Даже в те дни, когда большая часть окружающего мира была неизведанна, мало было мест, которые могли бы сравниться с загадочной тайгой — лесом из сосен, берез, осин и елей, протянувшимся на тысячи миль по территории России. Перемежающиеся только сырыми торфяными болотами, где по ночам плясали мерцающие огоньки, да несколькими спрятавшимися за деревянными частоколами деревушками, тайга была странным и опасным местом. Волк, медведь, тигр, рысь, лось, косуля свободно бродили по ее просторам. И этим миром, как шепотом говорили в деревнях, правили лесные волшебники, которых называли лешими. Это были довольно любопытные создания.
Немногим смертным доводилось...Немногим смертным доводилось увидеть лешего, и эти немногие давали противоречивые описания внешности этих созданий. Их облик был так же изменчив, как солнечный зайчик, играющий на листьях, и обычно неразличим на фоне окружающей природы. Леший мог быть высоким, как старое дерево, опутанным зелеными плетями вьюнка и шершавым как кора дерева. Он мог быть крошечным, как полевая мышь, и незамеченным проскользнуть сквозь любые заросли или предстать в виде круговорота опавших листьев и пыли. Если ему хотелось, леший мог принять образ совы, волка или дряхлого старика, одетого в шкуру лесного зверя. Поговаривали, что настоящий леший обликом похож на человека, только волосы и борода его зелены как плющ, на длинном узком лице холодно блестят глаза, да заметны изогнутые рога и раздвоенные козлиные копыта.
По правде говоря, лесного колдуна чаще можно было услышать, чем увидеть. Он мог подражать любым звукам, которые только можно услышать в тайге: пению и завыванию ветра, шуму дождя, шороху листьев и лесному эху. Немногие отважные люди, путешествующие по этим глухим местам — охотники, лесорубы и углежоги — хорошо знают, что лучше не прислушиваться к казалось бы безобидным звукам, окружающим их во время походов по тайге. Ведь смертные, обращающие внимание на шепот и бормотание лешего, — а ни один человек не может отличить их от обычных шорохов леса,— могут сбиться с дороги и попасть в беду.
Леший приносит людям несчастье. Иногда он может свернуться калачиком на ветке дерева как дитя в колыбельке и забавляться, как ему вздумается: тяжело вздыхать и стонать или разразиться зловещим смехом. Таких леших называют зыбочниками, это название происходит от русского слова, означающего колыбельку. Иногда он обитает в заброшенной лесной хижине, где находят свой кров путешественники. Любой смертный, укрывшийся в такой хижине, вторгается на территорию злых духов. Такой прохожий обречен, провести ночь, поеживаясь от страха при каждом завывании нечистой силы за стенами своего укрытия.
В расцвете сил леший капризен, как король варваров, и сложен, как сама тайга. Весенний лес оглашается его пронзительными воплями и завыванием ветра: это он сражается с другими лешими, а осенью, перед тем как отправляться под землю на зимнюю спячку, он снова полон ярости, и лесные твари бегут от его гнева.
Летом леший не прочь позабавиться. Он может переставить указательные столбы, или, приняв облик добродушного путешественника, щедро раздавать советы на перекрестках дорог, а то и просто подражая плачу потерявшегося ребенка, леший может уводить путника все дальше и дальше от знакомой тропинки, пока тот не окажется в зловонном болоте или на краю обрыва. И его довольный смех еще долго будет доноситься из лесной чащи.
Известны и более мрачные истории о женщинах, которых его жалобный зов уводил в березовый перелесок, где их насиловал козлоподобный леший. О путешественниках, которых нечистая сила могла прутьями или лесной травой защекотать до смерти, пока они не изойдут хохотом и не испустят свой последний вздох. Тем, кто хотел избавить себя в лесу от опасности, настоятельно советовали задобрить лесных властителей дарами: пастухи резали коров и оставляли их туши лешим. Только после этого они отправлялись на лесные пастбища. Охотники оставляли хлеб и соль (первое символизировало жизнь, а второе — вечность) как залог их постоянной дружбы.